Творчество русских пейзажистов: А.И. Куинджи, И.И. Шишкина

А.И. Куинджи и И.И. Шишкин – знаменитые русские пейзажисты. Натурализм А.И. Куинджи (1842 – 1910) и И.И. Шишкина (1832 – 1898) противостоит лирической линии в русском пейзаже.

Архип Иванович Куинджи (фамилия «Куинджи» в переводе с греческого значит «золотых дел мастер») с максимальной иллюзорностью изображал полуденный свет в берёзовой роще, лунную ночь на Днепре или розовые закатные лучи на белых украинских хатках.

Эффект был заранее рассчитан на определённое впечатление, поэтому краска не стала цветом и не создала колористических отношений.

Метод Куинджи был назван «оптическим декоративизмом» и, по-сути, он был далёк от традиции русской пейзажной школы. При этом Куинджи, судя по воспоминаниям его многочисленных учеников, был прекрасным педагогом.

Иван Иванович Шишкин также придерживался принципа натурализма. Его «лесные чащи» и «сосновые рощи» изображены с прагматическим педантизмом. Русскому искусству были всегда наиболее присущи широта пространственного мышления, яркая красочность, смелость обобщения, декоративность.

Как раз этих качеств нет в творчестве Шишкина. Национальным в его полотнах является только лес, то есть объект, а не способ изображения. Часто исследователи отмечают влияние на творчество художника швейцарского пейзажиста Александра Калама (1810 – 1864 гг.). Эти черты сближают творчество Шишкина с традицией швейцарско-германской школы. Но и здесь сходство лишь внешнее. Например, картины дрезденских романтиков, которые также применяли «сухую» и педантичную живописную манеру, отличаются пространственной и пластической ясностью, композиционной спаянностью и, главное, пронизаны романтикой.

Б.В. Асафьев отмечал, анализируя отличия русской пейзажной школы от западноевропейской, что «русскому пейзажу не присущи ни салонность, то есть техническая эффектная игра, ориентированная на услаждение глаза, ни холодный академизм – то есть такая же игра, но в целях самодовлеющего замкнутого профессионализма.

Оба эти направления, по мнению Асафьева, были и есть, но как побочные, то есть не определяющие основных направлений русской пейзажности. Напротив, пейзаж, в его философской целеустремлённости к живописному познанию и одушевлению чувством действительности человеческой мысли становится органической и существенной частью любой идейно осмысленной русской картины.