А.А. Михайловой. Страница 7

Гранвилье,
19 сентября 1926 г.

<...> Теперь дам тебе отчет, что я делал и кого видел в Париже <...> В понедельник утром ездил к издателю сдавать последние 4 акварели. Он был ими доволен <...> Решил идти в Лувр, где так редко приходится бывать. Сначала пошел смотреть залы des nouvelles acquisitions (новых приобретений — по-французски), новостей не много, но есть хорошие — прелестнейший портрет Рейнольдса, чудесный Лука Лейденский и др. <...> Смотрел то тут, то там, без системы. Пошел в Collection Comando, где чудесные вещи школы барбизонцев — Коро, Руссо, Дюпре, Добиньи и т. д. <...> Следующий день весь был посвящен Софье Михайловне <Ростовцевой>, от которой я накануне получил письмо, что она в Париже <...> Она мне много рассказывала, они совершили какое-то совершенно исключительное научное путешествие по Италии, видели никому не известные города Апулии и Калабрии, где, оказывается, чудные памятники романского периода, соборы и замки, музеи. Были в Сицилии <...>

Париж,
25 сентября 1926 г.

<...> Вчера я целый день провозился с Софьей Михайловной <...> Она взяла очень любезно перевезти Жене (Е. И. Сомову) этюд для портрета Сергея Васильевича, тот, который я писал с него в прошлом году для большого портрета и который мне казался неудачным. Но прошел год, кое-кто его видел и очень хвалил. Я решил переписать фон — его вовсе не было — и в таком виде послать Жене в надежде на продажу. Здесь его, Сергея Васильевича, личностью не интересуются <...>

<...> Был после 20-летнего перерыва в Люксембургском музее и был поражен его бедностью и недоброкачеством большинства его картин. Все новое — художники последнего 20-летия — ужасно, по-моему, неинтересны по содержанию и немощно по форме <...> К 1-му октября готовится открытие “Летучей мыши” Балиева, для которой Мстислав сделал чуть ли не 7 одноактов, и будет одна пьеска поставлена самостоятельно его Стивой. Я их за этот приезд не видел, но знаю, что нашли хорошую квартиру, в которой кроме кроватей у них ничего нет. Говорят, у них так много долгов, что не на что обзавестись обстановкой <...>

Шартр,
29 сентября 1926 г.

<...> Собор, который я видел в 1898 году, опять произвел на меня огромное впечатление, удивительные стекла, волшебной красоты. Когда мы его осматривали, играл прекрасный орган и шла торжественная служба, штук 40 разных священников и служителей <неразб.> разодетых в красное, в кружево. Архитектура собора удивительная, со всех 4-х сторон он разный. Много хорошей резьбы и скульптуры. Осмотреть в один раз все детали невозможно <...>

Гранвилье,
4 октября 1926 г.

<...> После нашей поездки в Шартр, откуда я написал тебе, было еще маленькое развлечение: на другой день, 30-го, мы втроем ездили в Chаteau de Condе-sur-Iton, тоже за 6 километров от нас <...> Это единственный день в году, когда этот замок и его парк доступны публике <...> В имении два замка, один новый в стиле Людовика 13, другой старый с донжонами, внутренним двором и мостом через протекающую реку, которая омывает базы башен. Парк огромный и великолепный, переходящий в лес <...> Мы были поражены, какое еще богатство и роскошь в частных руках французов <...>

Это время после приезда из Парижа я не работал, а очень много читал <...> Прочел я “Сатирикон” Петрония¹ и был от него в восторге, читал его лет 30 тому назад и забыл <...>

Гранвилье,
24 октября 1926 г.

<...> Вчера на меня произвела большое и грустное впечатление неожиданная смерть поэта Потемкина, которому был всего 41 год. Он умер в Париже после недели болезни, гриппа. Помнишь ли, что лет 20 тому назад я с ним и Валечкой проводил много времени и мы вместе покучивали. Я его видел раза два мельком, преждевременно состарившегося, потухшего <...> А как он был мил в старину. Грустно, когда уходят такие молодые. Говорил мне режиссер Пражского художественного театра, что Потемкин написал превосходную пьесу “Дон Жуан и смерть”, которую этот театр собирается поставить, режиссер даже предлагал мне эту пьесу поставить. Я ему не отказал, но все это еще вилами на воде писано <...>

Гранвилье,
30 октября 1926 г.

<...> Больше месяца, как отдыхаю <...> Пока читаю и читаю. Книг у меня интересных множество. Сейчас читаю несколько книг зараз, что очень приятно и нисколько не мешает их воспринимать. Читаю великолепные, остроумные письма образованнейшего испанца Жуана Валери, бывшего атташе при испанском посольстве при Александре II в 1857 году. Масса интересных наблюдений и встреч. По его словам, Петербург того времени был по роскоши, по интересам, которыми он, Петербург, жил, одним из самых просвещенных центров; он, Валери, предпочитал его даже наполеоновскому Парижу. Эту книгу бы интересно было перевести на русский язык, ее бы раскупили и читали бы с захватывающим интересом. Потом читаю, тоже по-испански, комедии Moratina², жившего на рубеже 18 и 19 веков. Journal intime George Sand (интимнейший дневник Жорж Занд — по-французски), наполненный ее дикой и уже неразделенной в это время (1834) любви к Альфреду Мюссе, написанный с романтическими элукубрациями (разглагольствованиями). Многословесный и неискренний. В это время она ходила в мужском платье и стригла себе волосы. Альфред ее разлюбил и презирал за то, что она во время его болезни в Венеции отдалась почти у него на глазах красавцу доктору Паджелло. Если тебя заинтересует ее личность, прочти о ней книгу у меня в библиотеке, всю в иллюстрациях <...>

На днях надо будет опять ехать в Париж. Надо увидеть там мою бывшую модель Елену Павловну (Олив), приехавшую из Рима ненадолго и выразившую желание меня видеть. Надо отозваться. Меня эти встречи не интересуют особенно, но надо быть благодарным за прошлое. В особенности теперь, когда она небогата <...>

¹ Петроний Гай (? — 66 г. н. э.) — римский писатель.
² Моратин Николас де Фернандес (1737 — 1780) — испанский поэт и драматург.

1-2-3-4-5-6-7-8-9

Портрет сестры А. А. Сомовой за работой (1892 год)

Портрет девочки Ольги (1896 год)

Фейерверк (1922 г.)