А.А. Михайловой. Страница 2
1-2-3-4-5
Париж,
31 января 1934 г.
<...> Сегодня работал, начал новую картинку, композиция была уже давно готова, перевел ее на бумагу хорошую и начал акварелировать (“Старческая любовь”). Начало, пожалуй, надо считать удачным. Завтра покупаю (в воде) акварель — иногда это выходит очень красиво, краска почти не смывается, но тона становятся нежнее и чуть-чуть слабее, — и натяну на доску <...>
Париж,
6 февраля 1934 г.
<...> В пятницу обед у Леонов <...> Верно увижу и Геню <...> По-видимому, ей теперь хорошо в школе в Quincy — она привыкла к работе, все ее уважают и даже повысили в чине. Она стала чуть ли не директрисой пансиона <...>
Париж,
17 февраля 1934 г.
<...> На днях был у Лизы <...> Ездил к ней из-за ее вышивки, которая приближается к концу. Эта вышивка, несмотря на то, что у Лизы нет никакой инициативы, выходит недурно очень и всем, кто ее видел, нравится. Правда, я ей очень помогал, подбирал тона, кое-что рисовал ей на холсте ее. Она ею чрезвычайно гордится и страшно наслаждается работой <...>
19 февраля. <...> Сегодня забегавший ко мне Борис сказал мне, что, выйдя от меня, Pisis сказал Fantucci про меня: “Voici un peintre qui pourrait nous enseigner tous” <...> (“Вот художник, который может всех нас учить” — по-французски).
Париж,
27 февраля 1934 г.
<...> Сегодня опять весь день работал над своей гуашью — интерьером. Сегодня я уже в сомнении, в самом ли деле она прелестна. Сюжет очень приятен: столик и на нем овальное зеркало — анфас к зрителю. На столике бездна вещей <...> В зеркале отражается спинка оранжево-песочного кресла, часть букета цветов и крышка перламутровой коробки, за ними сизая темнота <...> Через brise-brise светится окно на улице. Все это освещено сбоку — из невидимого источника света, часть занавеса красновато-оранжевая, часть темная, сине-серая. Этот горячий отблеск света падает почти на все предметы на столике <...> На столике еще лежит открытое письмо и рваный конверт <...> Делаю я этот интерьер по двум этюдам с натуры — один пастельный, другой карандашный. Но и тот и другой недостаточно подробны и я многое переменил и многое добавил <...>
Париж,
4 марта 1934 г.
<...> Я читаю теперь “Подростка” Достоевского — читаю то с восхищением, то со скукой — такая это сумбурная книга. Читаю ее как новую, не помню уже сколько времени тому назад читал — не то 40 лет, не то 30 <...>
6 марта. Работаю над новой вещью. Вчера вечером был с Борисом в синема — смотрели “Дон-Кихота” с Шаляпиным1. Огромное разочарование. Он очень слаб, кривляется — поет ни к чему — зачем Дон-Кихоту петь? — грубым и надрывным голосом. Слишком толст для роли. Зато хорош Санчо Пансо. А из самого “Дон-Кихота” сделана бог знает какая окрошка. Хороша, пожалуй, еще сцена с ветряной мельницей. Да, кончился Шаляпин <...>
Париж,
13 марта 1934 г.
<...> К 5 часам явилась Лиза с оконченной своей вышивкой. Я сделал ей маленькую querelle (ссору — по-французски) за то, что она не вышила своих инициалов, а только мои. Говоря, что это ненужная и нелепая скромность. Но она упряма и свою подпись не нашьет <...>
Париж,
19 марта 1934 г.
<...> Ты скромно заявляешь, что твое письмо неинтересное — а мои-то! Твоя жизнь, несмотря на то, что не ты в Париже, а я, занимательней и разнообразней <...>
Сегодня вечером буду рисовать Бориса <...> задумал я сделать с него небольшой рисунок а ля Энгр или Шассерио2 (под влиянием купленного мной карандашного портретика доминиканского монаха 1848, портретика, который я приписываю этому Шассерио) — полуфигуру с руками. Голову я начал свинцовым карандашом и сангиной <...> Я ужасно люблю этот энгровский небольшой размер и тонкость его исполнения <...>
1 Фильм “Дон Кихот” поставил в 1932 г. немецкий режиссер Г.-В. Пабст по сценарию французского писателя Поля Морана.
2 Шассерио Теодор (1819 — 1856) — французский художник-романтик.
1-2-3-4-5
 Вечер (1900-1902 г.) |  Больё |  Пьерро и дама (1910 г.) |