А.П. Остроумовой-Лебедевой

Мартышкино,
20 августа 1907 г.

<...> Ваше бесконечно милое письмо доставило мне большую радость и я Вам за него выражаю благодарность <...> Я с папой уже послезавтра перебираюсь в город и мы не жалеем, что кончилось лето: оно было, за исключением теплого и ясного июня, прямо убийственное, и я позавидовал Вам, прочтя в Вашем письме, что в Крыму страшная жара, хотя ее и не люблю. На моей работе это дурное лето не отозвалось пагубно, т. к. я должен был исключительно работать кабинетно по немецкому заказу и не имел возможности что-нибудь рисовать или писать с натуры.

Работал я много и сделал максимум того, что позволила мне моя обычная кропотливость. Кое-что вышло удачно и мне нравится. Кое-что только потому, что в нем есть обещание на будущее чего-то нового и более современного. Но так как это заказ к сроку и нужно сделать было количественно много, он и теперь еще далеко не окончен, я был в постоянном нервозе и мучительстве. Я окончательно пришел к заключению, что мне работать по заказу, даже, как этот, очень интересному, не следует и что это совсем не в моей привычке. И я поклялся этой зимой сделать себя навсегда от этого свободным.

Мне жаль, что я не решусь показать Вам многое из оконченных рисунков, они сделаны для издания, которое не будет продаваться открыто и будет печататься в небольшом количестве экземпляров. Как моему верному и тонкому судье, я их должен был бы Вам показать, но показать их Вам, “даме”, было бы непростительно¹.

Мне очень будет любопытно увидеть Ваши работы после Ваших занятий в школе Званцевой. Принесли ли Вам пользу советы Бакста или Вы писали по-своему.

Свободное время я проводил довольно приятно. Пока почти каждое воскресенье я в компании Аргутинского обедаю у Шуры в Старом Петергофе. Было приятно и уютно. И Шура и Анна Карловна кажутся мне мало изменившимися за эти два года. Если и кажется кое-что в них изменившимся, то это, скорее, потому, что я уже не тот, каким был прежде. Шура спешно и усиленно работает для постановки балета “Павильон Армиды”, рисует костюмы, декорации, советуется с балетмейстерами и костюмерами. Кажется, постановка будет интересна.

Виделся я еще очень часто с милым Добужинским, он бывал у меня одно время чуть ли не через день проездом в Ораниенбаум, за которым в одном имении он для семьи нанял дачу. И я у него бывал, но реже и не очень охотно. Вы догадываетесь почему? Жестоко скучно в обществе Лизаветы Осиповны², в сущности, милой и доброй, но не могу и увядаю от ее любезных и светских вопросов. В конце июля совершенно неожиданно приехал в Петербург Женя Лансере, получивший заказ написать фреску для вновь открывающегося на Невском кафе³. Заказ tour de force (требующий большого усилия — по-французски) в две недели написать картину в несколько квадратных аршин. И он справился с этой задачей. Я видел эскиз и начало самой фрески. Очень приятно, по-европейски, но, конечно, такие вещи не по плечу и темпераменту Жени <...>

¹ Имеются в виду рисунки эротического содержания для книги “Das Lesebuch der Marquise” мюнхенского издательства Hans von Weber.
² Добужинская Елизавета Осиповна (1875 — 1965) — жена художника М. В. Добужинского.
³ “Cafe de France” в Петербурге, для которого Е. Лансере в сотрудничестве с художником Л. М. Евреиновым выполнил декоративное панно в 1907 г.

Вечер (1900-1902 г.)

Больё

Пьерро и дама (1910 г.)