Е.Н. Званцевой
Петербург,
13 февраля 1903 г.
<...> Мне так жаль, что Вас судьба закинула так далеко, я надеялся увидеть Вас еще раз у нас в Петербурге <...> Я радуюсь за Вас, что Вы познакомились с Чеховым, ведь это Ваша давнишняя мечта, помните, еще в Париже Вы сердились на Переплетчикова, который своей скукой испугал и заставил уйти Чехова ранее, чем у него мог бы зародиться интересный с Вами разговор. Может быть, это знакомство усладит Ваше пребывание здесь. Напрасно Вы не послали мне написанную страницу — я любопытен, более чем женщины, — очень Вы меня заинтриговали; что Вы мне не захотели написать? Мне казалось, что Вы были всегда со мной откровенны и, несмотря на мой “противный и равнодушный” характер, я располагаю Вас не скрывать от меня ничего. Неужели Вы думали, что я не пойму Вас, осмею или что-либо в подобном роде! А противный и равнодушный я должно быть потому, что родился не под счастливой звездой и жизнь чем дальше, тем тоскливее. Вы скажете, что у меня все есть, что я талант, избалован, не нуждаюсь. Да, но les apparences sont souvent trompeuses (внешность часто обманчива — по-французски).
Нынешняя зима сложилась для нас грустно, потому что наши самые близкие и любимые друзья — не знаю, слыхали ли Вы об этом, — Валя и Нина Сомовы почти погибли. Они арестованы и вот уже 3-й месяц содержатся изолированные ото всех и друг от друга, в предварительном заключении. Папа хлопотал у очень влиятельных людей и увы! Ничего не мог сделать. Они лишились, конечно, места учительниц. Какова их судьба в будущем, неизвестно — должно быть, очень горькая — они попались в очень серьезном деле политической пропаганды. Грустно видеть воочию, как устроен свет. Честные, добрые люди гибнут и нельзя помочь! Вы, я думаю, не раз слышали от меня о их доброте совершенно исключительной и вместе с тем об их уме выдающемся среди людей, слывущих за умных1.
Теперь о другом. Моя выставка имеет успех довольно порядочный, я не совсем себе опротивел как художник, чего боялся. Она была для меня все-таки поучительная, я многое себе выяснил о недостатках моей живописи и <неразб.> жажду начать писать иначе и, может быть, действительно хорошо2.
Вообще хочется отказаться от прежнего “я” и начать другого. Сегодня был вернисаж выставки “Мир искусства”3. Он был торжественен с великими мира сего, дипломатическим корпусом и титулованными дамами и кавалерами. Выставка вышла красивой, в помещении Общества поощрения художеств на Морской. По содержанию она интереснее прошлогодней, и пожалуй, и нынешней московской. Из вещей новых хороши вещи Серова (две гуаши, изображающие охоты при Петре I и при Екатерине — обе 1-й сорт), очаровательная виньетка с легкой раскраской акварелью Вашего заклятого врага, которого Вы только что в письме ко мне лягнули, потом некоторые вещи Лансере; лучшая же вещь на выставке это водяное царство с богатырями Врубеля с выставки 36-ти. Вещь упоительная и блистающая своей красотой. Надеюсь, Вы со мной согласны <...> Потом советую Вам после Вашего прошлогоднего шага вперед в живописи опять работать с натуры или хотя от себя. Ведь живопись, как-никак, а услаждает жизнь и дает иногда минуты счастья.
Ваш Костя Сомов
<...> “Даму в голубом платье” (портрет Мартыновой) приобрели в Третьяковскую галерею4.
1 Валя и Нина Сомовы, родственницы художника, были сосланы в Архангельскую губернию в ноябре 1903 г.
2 Первая персональная выставка К. А. Сомова проходила в выставочных залах предприятия “Современное искусство” в Петербурге, на Б. Морской. На выставке было представлено 162 произведения художника. (см. Каталог выставки картин, эскизов и рисунков Константина Сомова. — “Современное искусство”, СПб., 1903).
3 Имеется в виду 5-я выставка “Мира искусства”.
4 “Дама в голубом” — первая работа художника, приобретенная в Третьяковскую галерею по рекомендации В. А. Серова.
 Автопортрет (1898 г.) |  Портрет поэта Михаила Кузмина (1909 г.) |  Портрет Т.М. Брайкевич (1931 г.) |